У меня было много жизней. Из одних я помню только отдельные фрагменты, а другие остались в памяти почти целиком. Как, например, жизнь в бежевой комнате с черным квадратом на стене. Я помню, что она была долгой. И еще то, то квадрат, хоть и назывался черным, большую часть времени светился и шумел, показывая движущиеся картинки и рассказывая о вещах, которыми он, по какой-то прихоти, стремился заинтересовать меня, несмотря на то, что они не имели никакого отношения ни к моей настоящей жизни, ни к той жизни, которой мне хотелось бы жить в своих фантазиях.
Фантазии давно забылись. Зато запомнилось то, какой невыносимо томительной была та жизнь. Возможно, именно тот самый скрежещущий крик умирающего времени, заглушаемый хаотическим шумом черного квадрата на бежевой стене, стал причиной того, что я оказался здесь.
Думаю, у меня не получилось бы определить, что это за место, даже если бы тут был свет. Впрочем, чувство неопределенности давно перестало доставлять мне дискомфорт – хватало и того, что здесь было тихо. Тихо настолько, что можно было услышать как на самом деле звучит тишина. Звук был звонкий и переливчатый, немного похожий на журчание ручья. Он не стихал и не усиливался, лишь изредка смешиваясь с жужжащим шепотом электричества или сдавленным писком вай-фая.
Других звуков не было. Но было что-то еще. Какое-то чувство тепла и поддержки, по которому я понял, что я здесь не один. Этот кто-то другой был совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Если бы мне захотелось, я мог бы коснуться его. Но мне не хотелось. В этом просто не было смысла. Почему-то я знал, что этот кто-то все равно никуда не денется и останется рядом, чтобы я не предпринял. Этот кто-то был словно моя тень. Про себя я так и решил называть его: «Тень».
Я встал с чего-то мягкого и большого и едва удержался от падения. Держать равновесие в кромешной тьме было неудобно и непривычно. Краем уха я услышал шелест и понял, что Тень также поднялась на ноги и, по всей видимости, борется с головокружением.
– Нужно идти. – то ли подумал я про себя, то ли услышал слова Тени. – Если просто сидеть здесь и ждать, не произойдет ничего хорошего.
Это было чертовски правильно подмечено. Ни в одной из моих жизней ни разу не происходило ничего хорошего в результате продолжительного бездействия. В лучшем случае не происходило вообще ничего.
Я кивнул сам себе, вытянул руки вперед и сделал шаг в наугад выбранном направлении. Тишина мягко вздрогнула и отозвалась расплывчатым эхом.
Я сделал еще один шаг, затем еще один, а потом просто пошел вперед без опаски. Я чувствовал, что Тень рядом и, если что, придет на помощь.
Шагов через семь рука наткнулась на что-то мягкое – какую-то плотную ткань с приятной бархатной поверхностью. За тканью ощущалось нечто холодное, прямое и твердое. Скорее всего, там была стена.
Я взялся за ткань рукой, сделал осторожный шаг назад, стараясь не налететь на Тень, и дернул что есть сил. С горестным скрежетом плотная портьера отъехала в сторону, открыв моему взору панорамное окно, по другую сторону которого я увидел сияющий миллионами огней ночной город. Громады домов, опутанные сетями эстакад, хмуро вздымались над пустынными площадями и запущенными скверами с редкими корявыми деревьями, в тени которых какие-то люди то ли танцевали, то ли дрались.
На улицах, как и полагается в столь поздний час, пешеходов почт не было. Лишь полицейские время от времени прохаживались вдоль магазинных витрин, да чахлики спешили по каким-то полночным делам, мигая очками улучшенной реальности.
Когда-то я был таким же. Да и Тень наверняка тоже. 168 часов в неделю таращился в эти очки, потому что так казалось проще игнорировать крик умирающего времени. Забавно, что время перестало кричать в тот самый момент, когда я, наконец, снял эти очки и стал воспринимать реальность в ее обычном, не улучшенном, виде. Не думаю, что это сделало меня счастливее, но я хотя бы перестал чувствовать себя недоумком.
Я перевел взгляд прямо вниз, в переулок, над которым возвышался дом, в котором мы сейчас находились. Там было темно и, кажется, пусто. Та самая комбинация, которой так любит пугать черный квадрат, когда рассказывает о том, что ждет нас в будущем.
– Ничего, когда там окажемся мы, будет уже не так пусто. А если позаботимся об освещении, то вовсе даже и не темно, – почувствовал я спиной слова Тени.
– Это точно, – согласился я, отходя от окна и окидывая взглядом примыкающую к нему стену. Тень держалась чуть в стороне, стараясь не мешать мне.
Свет ночного города, пробивающийся сквозь затемненные стекла окна, был тусклым и бесцветным, однако этого оказалось достаточно, чтобы разглядеть в стене высокую дверь из черного пластика.
Дверь поддалась без труда, открыв проход в кромешно темный коридор неопределенной длины.
– Ну, пошли, – бросил я через плечо и вступил в бесконечную тьму.
В коридоре пахло гарью и затхлой органикой. Воздух вибрировал от электричества и щекотал щеки. Стены на ощупь были теплыми и, казалось, едва заметно дрожали. Мне это не понравилось – создавалось ощущение, будто стены в темноте сдвигаются, чтобы, в конце концов, нас с Тенью раздавить. Я сглотнул ком внезапно вставший в горле и ускорил шаг.
Шагов через сто повсюду вокруг стали попадаться люминесцентные граффити, и стены в моем воображении тотчас же перестали сдвигаться.
Графитти выглядели как хаотическое нагромождение надписей и рисунков, которые объединяла лишь способность светиться в темноте. Должно быть, некое похожее свойство было общим и у тех, кто потратил деньги на балончик краски и, рискуя нарваться на одичавших собак или людей забрался в это заброшенное здание, дабы оставить на стене в темном коридоре хоть какой-то светлый след.
Я остановился, чтобы лучше рассмотреть витиеватый геометрический узор, похожий на чье-то лицо. Кажется, я уже видел его в прошлой жизни. Точно видел, когда удирал от полиции после того, как уличный сканер выявил отсутствие GPS-импланта в плече. Я пробежался по закоулкам памяти и заново пережил тот вечер: утренняя бессмысленность, плавно переходящая в дневную, затем бизнес-ланч и теплый вечер, когда все начинает казаться не таким трагически безнадежным как всегда, потом закат, стремительно возвращающий привычное ощущение, недолгий разговор с функцией в обличии человека в форме, внезапный приступ паники и долгий бег препятствиями сквозь бетонные джунгли, исступленный подъем по лестнице, потом еще немного лестницы, железная дверь, темнота, и это светящееся лицо на стене, еще немного темноты, и все остальное.
– Сейчас будет лестница, – сказал я и услышал, как Тень слегка кивнула в ответ.
Железная дверь отворилась с душераздирающим скрежетом и открыла выход на небольшую площадку. Здесь было уже не так темно. То ли из-за того, что на стенах были более яркие графитти, то ли из-за стеклянной крыши над лестничными пролетами. А может никакой крыши и вовсе не было, я не потрудился посмотреть наверх ибо был слишком зинтересован тем, что находилось внизу. Там, несколькими пролетами ниже, были фляйте. Целая тусовка фляйте. То ли пьяных, то ли угашенных обдолбином, но от этого ничуть не менее агрессивных и жаждущих выплеснуть фрустрацию от своей бессмысленной жизни на любого, кто окажется в зоне их досягаемости.
– Может это знак того, что нам не нужно возвращаться? – спросил я и тут же понял, что сказал чушь. Нам некуда было больше идти кроме этого несовершенного города с его безразличными улицами и навязчивыми истинами. Пусть он был сделан не нами и не для нас, но там мы хотя бы имели шанс потратить время на что-то великое. Или, по крайней мере на путь к этому. Мы оба, и я, и Тень, знали, что нам придется сделать, чтобы снова оказаться в том месте, откуда мы всю жизнь так пытались вырваться.
Первый лестничный пролет был почти пуст, если не считать нескольких вялых туловищ, которые вряд ли обладали способностью воспринимать какую-либо окружающую действительность. Их мы прошли достаточно быстро и без происшествий.
Происшествия начались после того спектр эмоций фляйте покинуло непривычное чувство удивления от встречи с двумя обыкновенными горожанами на их собственной территории. Потом, без разговоров, нас начали бить. Первое время я сопротивлялся, краем глаза видя, как неистово отбивается Тень, а затем просто стал спускаться по лестнице, пытаясь держать в поле зрения выход на улицу. Удары сыпались со всех сторон. Кто-то заехал по локтю дубинкой, рука онемела и мелко затряслась, словно пронзенная электрическим током. Потом в висок прилетел кулак, и все зашаталось перед глазами. Хорошо, хотя бы, что никто не мог зайти со спины – прямо за мной шла тень и у нее, кажется, все еще были силы сражаться.
Высокая дверь выросла прямо передо мной через несколько секунд после того, как я уже хотел сдаться и просто лечь на пол, чтобы меня добили.
Я изо всех сил потянул ручку на себя, ожидая, что мне будут мешать, но, похоже фляйте стало скучно меня бить, и дверь на удивление легко позволила себя открыть.
Улица встретила меня прохладой и далеким воем сирен. Я потер висок, который все еще немного болел, и сделал несколько шагов по мокрому асфальту, переливающемуся радужными бензиновыми бликами. Где-то вдали прогремел гром, и небо осветилось сотнями огней – в какой-то из соседних улиц фляйте запускали фейерверки, потакая своему карго-культу улучшенной реальности. По легкому движению воздуха сбоку от меня я понял, что подошла Тень. Она обняла меня за плечи и прижалась к спине.
– Значит, ты все еще со мной? – спросил я, поворачиваясь, чтобы посмотреть в ее темные умные глаза.
– Всегда, – ответила она и обняла меня еще крепче.
Памяти Лексу
Фантазии давно забылись. Зато запомнилось то, какой невыносимо томительной была та жизнь. Возможно, именно тот самый скрежещущий крик умирающего времени, заглушаемый хаотическим шумом черного квадрата на бежевой стене, стал причиной того, что я оказался здесь.
Думаю, у меня не получилось бы определить, что это за место, даже если бы тут был свет. Впрочем, чувство неопределенности давно перестало доставлять мне дискомфорт – хватало и того, что здесь было тихо. Тихо настолько, что можно было услышать как на самом деле звучит тишина. Звук был звонкий и переливчатый, немного похожий на журчание ручья. Он не стихал и не усиливался, лишь изредка смешиваясь с жужжащим шепотом электричества или сдавленным писком вай-фая.
Других звуков не было. Но было что-то еще. Какое-то чувство тепла и поддержки, по которому я понял, что я здесь не один. Этот кто-то другой был совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Если бы мне захотелось, я мог бы коснуться его. Но мне не хотелось. В этом просто не было смысла. Почему-то я знал, что этот кто-то все равно никуда не денется и останется рядом, чтобы я не предпринял. Этот кто-то был словно моя тень. Про себя я так и решил называть его: «Тень».
Я встал с чего-то мягкого и большого и едва удержался от падения. Держать равновесие в кромешной тьме было неудобно и непривычно. Краем уха я услышал шелест и понял, что Тень также поднялась на ноги и, по всей видимости, борется с головокружением.
– Нужно идти. – то ли подумал я про себя, то ли услышал слова Тени. – Если просто сидеть здесь и ждать, не произойдет ничего хорошего.
Это было чертовски правильно подмечено. Ни в одной из моих жизней ни разу не происходило ничего хорошего в результате продолжительного бездействия. В лучшем случае не происходило вообще ничего.
Я кивнул сам себе, вытянул руки вперед и сделал шаг в наугад выбранном направлении. Тишина мягко вздрогнула и отозвалась расплывчатым эхом.
Я сделал еще один шаг, затем еще один, а потом просто пошел вперед без опаски. Я чувствовал, что Тень рядом и, если что, придет на помощь.
Шагов через семь рука наткнулась на что-то мягкое – какую-то плотную ткань с приятной бархатной поверхностью. За тканью ощущалось нечто холодное, прямое и твердое. Скорее всего, там была стена.
Я взялся за ткань рукой, сделал осторожный шаг назад, стараясь не налететь на Тень, и дернул что есть сил. С горестным скрежетом плотная портьера отъехала в сторону, открыв моему взору панорамное окно, по другую сторону которого я увидел сияющий миллионами огней ночной город. Громады домов, опутанные сетями эстакад, хмуро вздымались над пустынными площадями и запущенными скверами с редкими корявыми деревьями, в тени которых какие-то люди то ли танцевали, то ли дрались.
На улицах, как и полагается в столь поздний час, пешеходов почт не было. Лишь полицейские время от времени прохаживались вдоль магазинных витрин, да чахлики спешили по каким-то полночным делам, мигая очками улучшенной реальности.
Когда-то я был таким же. Да и Тень наверняка тоже. 168 часов в неделю таращился в эти очки, потому что так казалось проще игнорировать крик умирающего времени. Забавно, что время перестало кричать в тот самый момент, когда я, наконец, снял эти очки и стал воспринимать реальность в ее обычном, не улучшенном, виде. Не думаю, что это сделало меня счастливее, но я хотя бы перестал чувствовать себя недоумком.
Я перевел взгляд прямо вниз, в переулок, над которым возвышался дом, в котором мы сейчас находились. Там было темно и, кажется, пусто. Та самая комбинация, которой так любит пугать черный квадрат, когда рассказывает о том, что ждет нас в будущем.
– Ничего, когда там окажемся мы, будет уже не так пусто. А если позаботимся об освещении, то вовсе даже и не темно, – почувствовал я спиной слова Тени.
– Это точно, – согласился я, отходя от окна и окидывая взглядом примыкающую к нему стену. Тень держалась чуть в стороне, стараясь не мешать мне.
Свет ночного города, пробивающийся сквозь затемненные стекла окна, был тусклым и бесцветным, однако этого оказалось достаточно, чтобы разглядеть в стене высокую дверь из черного пластика.
Дверь поддалась без труда, открыв проход в кромешно темный коридор неопределенной длины.
– Ну, пошли, – бросил я через плечо и вступил в бесконечную тьму.
В коридоре пахло гарью и затхлой органикой. Воздух вибрировал от электричества и щекотал щеки. Стены на ощупь были теплыми и, казалось, едва заметно дрожали. Мне это не понравилось – создавалось ощущение, будто стены в темноте сдвигаются, чтобы, в конце концов, нас с Тенью раздавить. Я сглотнул ком внезапно вставший в горле и ускорил шаг.
Шагов через сто повсюду вокруг стали попадаться люминесцентные граффити, и стены в моем воображении тотчас же перестали сдвигаться.
Графитти выглядели как хаотическое нагромождение надписей и рисунков, которые объединяла лишь способность светиться в темноте. Должно быть, некое похожее свойство было общим и у тех, кто потратил деньги на балончик краски и, рискуя нарваться на одичавших собак или людей забрался в это заброшенное здание, дабы оставить на стене в темном коридоре хоть какой-то светлый след.
Я остановился, чтобы лучше рассмотреть витиеватый геометрический узор, похожий на чье-то лицо. Кажется, я уже видел его в прошлой жизни. Точно видел, когда удирал от полиции после того, как уличный сканер выявил отсутствие GPS-импланта в плече. Я пробежался по закоулкам памяти и заново пережил тот вечер: утренняя бессмысленность, плавно переходящая в дневную, затем бизнес-ланч и теплый вечер, когда все начинает казаться не таким трагически безнадежным как всегда, потом закат, стремительно возвращающий привычное ощущение, недолгий разговор с функцией в обличии человека в форме, внезапный приступ паники и долгий бег препятствиями сквозь бетонные джунгли, исступленный подъем по лестнице, потом еще немного лестницы, железная дверь, темнота, и это светящееся лицо на стене, еще немного темноты, и все остальное.
– Сейчас будет лестница, – сказал я и услышал, как Тень слегка кивнула в ответ.
Железная дверь отворилась с душераздирающим скрежетом и открыла выход на небольшую площадку. Здесь было уже не так темно. То ли из-за того, что на стенах были более яркие графитти, то ли из-за стеклянной крыши над лестничными пролетами. А может никакой крыши и вовсе не было, я не потрудился посмотреть наверх ибо был слишком зинтересован тем, что находилось внизу. Там, несколькими пролетами ниже, были фляйте. Целая тусовка фляйте. То ли пьяных, то ли угашенных обдолбином, но от этого ничуть не менее агрессивных и жаждущих выплеснуть фрустрацию от своей бессмысленной жизни на любого, кто окажется в зоне их досягаемости.
– Может это знак того, что нам не нужно возвращаться? – спросил я и тут же понял, что сказал чушь. Нам некуда было больше идти кроме этого несовершенного города с его безразличными улицами и навязчивыми истинами. Пусть он был сделан не нами и не для нас, но там мы хотя бы имели шанс потратить время на что-то великое. Или, по крайней мере на путь к этому. Мы оба, и я, и Тень, знали, что нам придется сделать, чтобы снова оказаться в том месте, откуда мы всю жизнь так пытались вырваться.
Первый лестничный пролет был почти пуст, если не считать нескольких вялых туловищ, которые вряд ли обладали способностью воспринимать какую-либо окружающую действительность. Их мы прошли достаточно быстро и без происшествий.
Происшествия начались после того спектр эмоций фляйте покинуло непривычное чувство удивления от встречи с двумя обыкновенными горожанами на их собственной территории. Потом, без разговоров, нас начали бить. Первое время я сопротивлялся, краем глаза видя, как неистово отбивается Тень, а затем просто стал спускаться по лестнице, пытаясь держать в поле зрения выход на улицу. Удары сыпались со всех сторон. Кто-то заехал по локтю дубинкой, рука онемела и мелко затряслась, словно пронзенная электрическим током. Потом в висок прилетел кулак, и все зашаталось перед глазами. Хорошо, хотя бы, что никто не мог зайти со спины – прямо за мной шла тень и у нее, кажется, все еще были силы сражаться.
Высокая дверь выросла прямо передо мной через несколько секунд после того, как я уже хотел сдаться и просто лечь на пол, чтобы меня добили.
Я изо всех сил потянул ручку на себя, ожидая, что мне будут мешать, но, похоже фляйте стало скучно меня бить, и дверь на удивление легко позволила себя открыть.
Улица встретила меня прохладой и далеким воем сирен. Я потер висок, который все еще немного болел, и сделал несколько шагов по мокрому асфальту, переливающемуся радужными бензиновыми бликами. Где-то вдали прогремел гром, и небо осветилось сотнями огней – в какой-то из соседних улиц фляйте запускали фейерверки, потакая своему карго-культу улучшенной реальности. По легкому движению воздуха сбоку от меня я понял, что подошла Тень. Она обняла меня за плечи и прижалась к спине.
– Значит, ты все еще со мной? – спросил я, поворачиваясь, чтобы посмотреть в ее темные умные глаза.
– Всегда, – ответила она и обняла меня еще крепче.
Памяти Лексу